А за окном стояла ночь

Моя жизнь вряд ли очень отличалась от жизни моих сверстников:
детство, школа, армия, потом семья... Ребенком в религиозные

праздники мы с матерью ходили в католическую церковь. Да, я знал о

распятии Христа, но не имел понятия, какое это имеет отношение ко
мне лично. Суть христианства для меня заключалась в
многочисленных обрядах. Притом и время было такое, когда

верующие считались темными, суеверными и как бы «второсортными»

людьми. Нет, не был я врагом Господа в чисто человеческом
понимании, но не был и ревностным верующим. Глядя на природу, на
чудесное строение всего, от малого до великого, допускал, что есть
какая-то «высшая сила», но это мне мало помогало выдерживать
разные испытания в жизни. Помню, как, будучи четвероклассником и
начитавшись греческих мифов, я сделал жертвенник греческим богам.
Можно, конечно, посмеяться над этим, но, с другой стороны, это
говорило о некоей скрытой жажде общения с Богом и о том, что я
завидовал героям Эллады, имевшим такую возможность. Жизнь шла
своим чередом. С годами накопились вопросы, на которые не находил
ответа. Наступил 1989 год, год «духовного Ренессанса», как я это
называю, год, когда я резко повернулся лицом к духовным ценностям.
Однако вскоре узнал, что за грехи недавнего прошлого я исключен из
католической церкви. Нет, не было какого-то персонального вердикта,
просто однажды, читая католический журнал «Каритас», узнал, что
есть список грехов, за которые, по велению папы Римского, человек
автоматически отлучается от церкви, он и все те, которые
способствовали содеянному. Моя-то вина состояла в том, что я не
помешал другим совершить злодеяние. Это значило лишь то, что все
мои исповеди и причастия давно уже ничего не значили, более того,
если продолжу исповедоваться и причащаться, – Бог может посчитать
это святотатством. Не знаю, есть ли такое указание папы, но я

оказался в полном смятении. Что делать? Как мне дальше быть?

Христос говорил, что не здоровым нужен врач. А вот тут так просто:
согрешил, – и нет дороги назад. Шли недели, месяцы. «Раз тут мне
было отказано, может, есть какой-то другой путь к Богу?» – не раз
думал я, все более и более увлекаясь восточными философиями,
индусскими мистиками, теософией, разными религиозными
течениями, что в те годы начали обильно появляться в Литве. Трудно
даже все перечислить. «Глотал» книгу за книгой. За несколько лет я
нахватался всякого, но, к моему великому удивлению и сожалению,
количество познаний не перешло в качество, то есть я не приблизился
к Богу даже на йоту. Более того, мои многочисленные эксперименты с
оккультными вещами, НЛО и т. д. отнимали уйму времени, духовные и
физические силы. События грозили стать неуправляемыми, опасными
для жизни в целом. Да, все это я сознавал, но не мог остановиться.
Мне казалось, что я вот-вот приближусь к Тому, Кого называют Богом,
вселенским Разумом, то есть, достигну того, что неоднократно
испытывали мистики и йоги, некоторые мои новые знакомые... Но это
была лишь иллюзия: я гнался за чем-то эфемерным, что удалялось от
меня, как горизонт удаляется от путника. Развязка наступила летом
1993 года. Однажды вечером я стал читать книгу «Смерть одного
гуру», написанную бывшим индусским гуру Р. Махараджем. Позже он
стал христианином и описал свой путь к Спасителю мира. Там я нашел
ответы на многие свои вопросы. Я понял, на сколь шатком пути
оказался, поверил автору той книги. Я нашел, что некоторые его
переживания поразительно схожи с моими... Потом начал молиться.
Раскаялся. Как будто одним взглядом сумел охватить все свое
прошлое. Я почувствовал, что тяжелая ноша, с которой ложился спать
и вставал, куда-то исчезла. Хотя за окном стояла глубокая ночь, я
соприкоснулся с чем-то неземным, светлым и радостным: это была
любовь Божья и Его прощение, а в ответ – святейшее чувство первой
любви к своему Спасителю. Жизнь моя начала стремительно
изменяться к лучшему. Я вижу, что Он творит чудеса и по сей день.
Отец Небесный принял Своего блудного сына, одел и насытил, излил
Св ою н е и зме р им ую бл а г о д а т ь , н е в з и р а я н а у п р е к и
сына-«праведника». Его не испугала моя греховность и мои пороки,
ибо Он есть Любовь, заплатившая все сполна на Голгофе. Аллилуйя!