79 дней майора

В своё время, конечно, я был неверующим, служил в армии в
строительном батальоне замполитом. И никто из моих близких и
друзей, и, прежде всего, я сам, не мог даже представить себе, что
когда-либо я буду христианином.
Но Бог распорядился иначе...

Ещё раньше, когда я ездил на службу, мой путь регулярно проходил
мимо нашей церкви. Впрочем, тогда я ещё не знал, что это за дом и
какая церковь там собирается, просто обращал внимание, что здание
очень красивое. Тогда меня волновало другое. Например, однажды от
нечего делать я открыл какой-то журнал, рубрику "Погадай себе сам".
Надо было выбрать какую-то цифру из ста. Я наугад ткнул в иллюстрацию и попал в цифру 79.
Думал, что там что-то приятное, а там оказалось написано:
"Потеряешь здоровье, потом красоту, а потом - смерть". Сразу
настроение испортилось. Попробовал переиграть, и… опять попал на
79. Плюнул на всё это, но осадок всё равно был неприятный. После
этого как-то зашёл в эту церковь, увидел там надписи типа "Убойтесь
Бога" и "Воздайте славу Христу". Посидел там на службе, не очень мне
это понравилось, ну, и ушёл. Правда, я запомнил лица людей в
церкви, очень одухотворённые, их общение друг с другом с любовью.
А уже осенью, где-то в ноябре 1996 года, возвращался я поздно со
службы и остановился опять возле этой баптистской церкви.
Настроение было отвратительное, погода тоже, дома были
конфликты, на работе тоже нелады. И тут вдруг обернулся к этой
церкви и, чего никак от себя не ожидал, обратился к Богу: "Господи,
дай мне веры, как верят эти люди. Я хочу быть таким же. Только
докажи мне, что Ты есть. Я ведь, Ты знаешь, упрямый". И пошёл
домой, сам себе удивляясь.
 

А в 1997 году мне надо было проехать в Чечню по делам, совсем
недалеко, две остановки от границы. А на границе меня остановили
таможенники, что для меня было весьма удивительно: что это ещё за
таможня у нас появилась в этом районе? И тут началась эта история.
Меня взяли в плен, бросили в застенок их службы безопасности.
Вместе со мной сидел в камере один дед, которого схватили якобы за
шпионаж как агента ФСБ, хотя он был слесарем, и даже понять не мог,
кто такие эти "агенты". Это был ад. Я не хочу рассказывать всех
подробностей, скажу, что избивали ногами, сломали рёбра, рвали на
куски. Меня избивали шесть человек, а их полковник, наблюдавший за
этим, протягивал мне автомат и предлагал: "Пристрели этого деда, и
мы тебя выпустим". Я отказался. Меня двое человек взяли за голову,
полковник вытащил очень красивый нож, и сказал: "Ты знаешь, мент, я
друг Басаева, меня ни что не остановит. Пристрели его". И хотя у меня
тогда был животный страх смерти, но я всё равно говорю: нет. И тогда

он стал пилить этим ножом мне шею. С минуту пилил и смотрел мне в

глаза. И когда он понял, что мне всё равно, что я уже "там", он оставил
меня. Попинали сапогами и ушли. На следующий день я уже еле
встал.
 

Первая мысль у меня, неверующего ещё, когда я оказался перед
лицом смерти, была: куда потом? Где я буду? Все принципы
материализма, атеизма сразу резко ушли куда-то вдаль. И сразу я

вспомнил про церковь: вот если бы я был верующим! Ведь и Бога со

мной не было, и смерть была рядом. А что я умру там, я не
сомневался, вся нервная система была натянута как струна. Но
сейчас я уже понимаю, что именно с того момента и началась моя
связь с Богом. Потому что как-то я сказал деду: знаешь, давай
помолимся. И мы стали вспоминать молитву "Отче наш". Старик, тоже
неверующий, встал на колени и молился со мной, и вы бы видели, как
он молился! Это было на другой день после того, как полковник хотел
мне отрезать голову.
И вот в чём чудо: их отношение ко мне переменилось. Если раньше
охранники, молодые чеченцы, готовы были арматуру нашей клетки
порвать, чтобы до нас добраться, то теперь, даже сигареты стали
бросать. А курить хотелось страшно. И говорили мне: "Эй, майор,
слышь, ты не обижайся. Видишь, у меня рука сломана, это во время
войны сделали". И воды стали давать, потому что раньше воды почти
не давали: наливали сто грамм в посудину. Это была уже первая
искорка веры.

А вторая проявилась совсем неожиданно. Это было в апреле, лежал
снег, холодно. Дед стал замерзать. Начал рассуждать сам с собой, как
можно покончить жизнь самоубийством, стёкла взять с окошка, вены
перерезать, или из розетки сунуть два провода в рот. И у меня сразу
первая мысль: это грех! А ведь я ещё неверующий был. Ночью
просыпаюсь, он зовёт меня: Саша! Он начал себе вскрывать вены и не
смог: разрезал руку, вены наружи и - не режутся! Я это стекло выкинул
и говорю: отец, это грех, хуже будет. А под нами лужа крови, мы в ней
вдвоём ползаем, потому что ходить там невозможно было. Перевязал
ему раны, уложил, успокоил. И сказал: отец, давай помолимся.
Нас перевели в другую камеру, получше. И там попадается мне на
полу жёлтый листок с… 90 псалмом. Просто невероятно, словно Бог
мне руку протягивает через весь этот ад! Я схватил этот листок и
спрятал его как драгоценную реликвию. И урывками, когда нас
выгоняли на работы, стал его читать и молиться. Не зная, как
молиться правильно, но - как мог.
Перевели в следственный изолятор, то есть подвал. Снова допросы,
побои, избиения. Чего только не было, тем более, что не каждый
месяц попадает к ним русский офицер, майор. Со мной сидел там
один парень из Прибалтики, т.н. "солдат удачи". Поехал воевать с
русскими войсками, деньги зашибать. Но что-то сделал не то, раскис, и
тоже с нами оказался в клетке. Разговорились с ним о Боге, и он
сказал: я тоже верующий, крестился Святым Духом. И я вспомнил про
баптистскую церковь и говорю: если бы мне тоже хоть Евангелие
почитать! Ну, он мне дал свой Новый завет. И для меня это стало
реликвией. Я читал его днем и ночью, потому что лампочка у меня
горела круглосуточно. И особенно сильно подействовали на меня
Псалмы, это было шоком. Они словно отражали мою тогдашнюю
жизнь. Это и 17, и 22, и 102 и многие другие Псалмы. И становился на
колени перед лампочкой и молился.
Приехали за мной, взяли и повезли куда-то, как сказали, "на тот свет".
Вывезли меня в отдалённый район, загнали в какой-то сарай. Четыре
раза натягивали на голову пакет, душили. Наконец привели в себя и
приказали: раздевайся, сейчас умрёшь, как собака. Я разделся,
спросил: "Разрешите помолиться?" - "Молись". Помолился. Встал с
полным спокойствием. Стреляют из ТТ. Холостой. Забросили меня в
машину, привезли назад, в следственный изолятор. Опять вывели на
расстрел, и снова этот спектакль.
Тем временем подходит то самый, 79 день, 26 июня. Тот, на который я
нагадал день смерти. Но именно 26 июня меня освободили из плена.
И я уверен, что освободили меня именно потому, что я уверовал, так
как такому, как я, русскому майору, там просто не выжить. Я считаю,
что я, если бы остался неверующим, должен был умереть. Но когда
человек становится верующим, он как бы отодвигает эту черту, ломает
уже написанный сценарий жизни. Потому что там, в этом подвале, где
ничего не было, Бог дал всё: веру, Евангелие, доказательства.
Жена была потрясена, когда я вернулся и, не стесняясь, стал
молиться и рассказывать о том, что сделал Бог. И всем на службе
рассказывал, как меня Бог спас, люди даже поверить не могли. Пошел
в ту же самую баптистскую церковь, после первой же службы бросил
курить, как отрезало. Стал я, видно, новым человеком!
В декабре покаялся перед всем собранием. Уже много лет живу с
Богом